«Красное вино» или мой ДЦП и я. (Максим Хоменко. Автобиографический роман). Глава 5

Подробности

Создано 08 Апрель 2015

Автор: © Максим Хоменко

Глава 5

Моё изобретательство продолжалось и в средние школьные годы. Я придумал делать поделки из имеющихся в наличии пуговиц и спичек, используя их как конструктор, соединял между собой, на мой взляд, получалось классно, но другие не признавали мои работы, ну и когда нужно были пуговицы, такие мои поделки демонтировались. Может это и отбило во мне желание развиваться самостоятельно дальше, и даже в том смысле, чтобы обрести бытовые мужские навыки, такие как ремонт или рукоделие. Да, помню и критику отца о том, как я мастерил самолёт из детского конструктора, что я не аккуратен, плохая координация движений, может из-за этого я тоже не хотел потом что-то делать руками. По этой же причине отец сказал, что художником быть – это не моя ниша, что для этого нужно всегда иметь тягу рисовать и твёрдую руку.

В раннем детстве я открыл для себя вкусное блюдо – смешав мёд и сметану, очень просто, но вкусно до обалдения, во всяком случае для меня. Еще открыл вид декоративно-прикладного искусства – брал бумагу и по контуру какого-то рисунка шилом или толстой иголкой делал дырочки, бумага прогибалась с обратной стороны, и напоминала заклёпки. Пробовал ещё это закрашивать красками, но тогда не красиво это получалось, без красок смотрелось лучше, хоть и пустовато.

Ещё я пытался сам вывести формулу площади круга, не серьёзным образом, конечно, - через конус, полученный из треугольника, но насколько хватало разумения, и решать математические задачки с тремя условиями и тремя неизвестными. Математика была для меня самым понятным предметом, в отличии от других, потому что другие предметы требовали знаний, исключений, которые нельзя проверить никак иначе, кроме как услышать от преподавателей или прочитать, но слух у меня испорченный, не всё понимал что говорит преподаватель в классе или в аудитории, и читать очень не любил в школьные годы. А в математике если что-то не понял, то можешь это без ничего понять, по логическим умозаключениям, в этом её волшебство. В университете, когда учился на первом курсе, не понял я как доказывается теорема в аудитории, по конспекту тоже нельзя было понять. А на экзамене выпал билет с этой теоремой, вначале я расстроился, но потом решил доказать её но по другому – по своему, стараясь придерживаться логики, и получилось - доказал... получил пятёрку. В этом доброта математики – что можно подходить к ней разными путями, и доказательств может быть не одно правильное, и что даются многие возможности, следует лишь включить голову и увидеть их. Математика – самая непредвзятая наука, настоящая абстракция, абстрагировалась от всего плотского, свободная от всего, не изучает ничего, лишь свои идеальные абстрактные механизмы, но управляет всем, как Дух, и доступна может быть всем, многие науки используют ее, особенно физика. Моё изучение математики мама с 4 класса уже не контролировала, я старался сам, в этом я был свободен от её вмешательства, и это позволяло мне любить самому математику, и развиваться в её понимании.

Видимо, мой испорченный слух и речь не давали мне нормально социализироваться среди своих одноклассников и людей в жизни, были отсталости в бытовом плане, в житейских вещах, в социальных человеческих отношениях. Я не был общителен, был замкнут, может поэтому меня не интересовала жизнь людей, как и их не интересовала моя, из-за непонимания меня. Не понимал на слух, что говорится в фильмах, и не очень любил их смотреть, из-за этого я, наверное, не вкусил в школьные годы любви к чтению, мало читал художественной литературы, и упустил период, когда можно было бы увеличить скорость чтения, потому я и по ныне читаю слишком медленно. У меня были странности в связи с эмоциональным гуманитарным интеллектом, например, когда я с родителями был в гостях у одной семьи, и у них со стула упал мальчик, больно ударившись, я засмеялся, для той семьи эта моя реакция вызвала шок. Некоторый аутизм есть и поныне.

Ещё в раннем детстве были какие-то фантазии ужастиков. Началось это после того, как посмотрел фильм «Заклятие долины змей», ночью спать не мог, а потом стали появляться, фантазии, что будто меня опустили в большую стеклянную прозрачную чернильницу заполненную кровью, а сверху ещё крышечкой закрутили... И я как заспиртованное существо в этой колбе, только в крови вместо спирта, и нахожусь там много-много лет, и мечтаю выбраться. Ещё галюциногенные фантазии связанные с «хоккой», маленьким существом в тёмной комнате, мохнатым, с большим ртом, оно проглатывает меня, и прочие чудовища. Например, бумажный большой комар, огненные черепа, но были и прекрасные романтические фантазии. Большие замки, сундук размером в двухэтажный дом с бриллиантами в дремучем лесу ночью.

И с русским языком я не дружил в школьные годы, ведь чтобы было грамотное письмо необходимо не только изучать правила русского языка, их сознательно-то и не запомнишь, и тем более не применишь все на практике при проверке. Важно ещё много читать, чтобы грамотное письмо оседало в подсознание. Оно лучше справляется с гуманитарными задачами такого рода. Сочинения писал весьма корявым языком, любил, правда, строить длинные предложения. Отец только этого очень не любил, говорил: говори и пиши простыми предложениями, чтобы тебя легче было понять. В тоже время мой репетитор по русскому, которая меня готовила к экзамену в университет, мне говорила, что чем длиннее и сложнее у писателя предложение, тем больший у писателя интеллектуальный уровень. Правда, насчёт себя я это утверждение применить не могу, ведь я же не пишу правильным литературным языком, и лексика бедновата.

Итак, в школе гуманитарные предметы, я недопонимал и не любил, хотя раньше – после четвёртого класса, я экспериментировал в литературном творчестве, писал романы на целые тетрадки, стихи. Написал стихотворение про Иисуса Христа.

Иисус Христос, Спаситель наш,

Открыл Ты нам врата к добру и счастью,

Оттуда хлынул свет Надежды и Любви,

Не весь народ, кто выбрал путь к богатству,

Войдёт в врата по этому пути.

А тот кто с радостью войдёт в врата,

И выдержит соблазны, искушенья,

Тот счастлив истинно и просит у Христа,

Отдать поклон свой и взять благословенье.

Но я поклон свой отдаю заранее.

И смело отдаю свою душу,

Чтоб было между нами понимание,

Чтоб не предал уж если согрешу.

К слову сказать, не помню точно, как я начал верить в Бога, скорее всего Свидетели Иеговы тогда ходили, или как-то через маму, и образовали представление таких банальных атрибутов, как Бог, Христос, Спасение, грех, и прочие. До глубины понимания, конечно, дело не доходило, даже Библию не начинал читать.

Критичная оценка моих литературных способностей, не достаточное владение русским языком, всё же ослабила до нуля мой порыв и интерес заниматься творчеством. Такая же участь потом меня постигала и во всем остальном... вначале это творчество в изобразительном искусстве – в нём я почувствовал какой-то внутренний барьер, через который сам не смог преступить, чтобы развиваться дальше, оставаться же на том же уровне было уже не интересно. Затем и в самой математике в университете после четвёртого курса, разочаровавшись, что математика там стала слишком изощрённой материальной, узконаправленной и недоступной. Возможно виной непреодоления барьеров стало отсутствие в поле моей видимости наставников, способных меня вдохновить или показать, как мне двигаться дальше. Так случилось и в вере в Бога по христианству, но обо всём по порядку.

В девятом классе я сдавал экзамены в школе по физике и геометрии, которые были двумя выбранными по моему желанию, помимо двух обязательных – русского языка и алгберы. Помню дома физику недостаточно серьёзно готовил, и отец увидев это, пошел перед экзаменом к учительнице по физике, чтобы сказать, чтобы мне ставили мне ту оценку, которую заслужил, и не миловали, но пять балов я всё равно получил.

Десятый и одиннадцатый класс я также старался в учёбе, но, видимо, половое созревание, подготовка к выпускным экзаменам, да и к вступительным в университет, всё это немного подрывало мою нервную систему. Появилось заикание, и нарушение мимики лица, возможно, от этого стали чуть хуже оценки, появилось больше четвёрок.

К девятому классу я отлично закончил пять классов детской художественной школы, учитель в художественной школе хотел чтобы я шел на художественно-графический факультет. Однако я посчитал для себя что быть художником, это что-то не серьёзное, ведь я хотел быть учёным, заниматься наукой. Но иногда я выполнял художественные работы после окончания школы. Пригодились навыки и в университете во время выполнения курсовой и дипломной работы, и позже в жизни.

В художественной школе я открыл для себя принцип изменения собственного восприятия своих работ, т.е. когда создаёшь долгое время картину, срисовываешь с натуры, то самому кажется что работа выходит лучше чем на самом деле. Потом, когда оставляешь работу, и через некоторое время подходишь к ней обратно – ужасаешься. Особенно это проявляется в портретах, вернёшься через пару дней и глядишь – чудовище смотрит, необходимо срочно исправлять. Думается, что это возникает от влюблённости в свой труд, при соблазнах от погрешностях в видении - прощения себе оплошностей, которые постепенно суммируются и возрастают, а ты перестаёшь видеть уже бревна в глазу. Возможно здесь вывод будет – необходимо делать вовремя перерывы для восстановления критического взгляда, это собственно и помогало мне доводить работы до ума, после чего даже через продолжительное время, работы уже не казались ужасными. Думается, что Бог, поэтому, и сотворил «день субботний», в который заповедал отходить от работ, отдохнуть, абстрагироваться с Богом, и потом с новым уже не предвзятым на прежних грехах (оплошностях) взглядом, и смело исправлять их.

На выпускном балу я помню, когда наш класс выходил на площадку у школы, окруженную народом, то сказали выпускникам и выпускницам нашего класса разбиться на пары взять друг-друга за руки выстроиться и выходить. И все разбились на пары, а я видимо оказался нечётным в классе, и пары не досталось, шел в конце очереди.. и некоторые ребята вокруг площади тыкали в меня пальцем и дразнили.

Кстати, раньше в детстве я придумал способ уходить от тех, кто меня дразнил, притворялся бешенным: пускал слюну, и говорил: «Укушу и заражу вас бешенством, оставьте меня!» И гнался немного за ними пытаясь укусить, и это срабатывало - убегали. Чуть повзрослев, такой стиль поведения для меня уже не годился, нужно было объяснять тем, кто дразнит меня другим языком – объяснял так, вот если будет война, и враги применят нервно паралитический газ «Зарин» (запомнился на уроке по ОБЖ), и вы попадёте под облако этого газа и станете такими как я или ещё хуже, будет ли вам приятно если над вами также будут издеваться как и вы надо мной? Но вот мою невнятную речь слабо понимали, и продолжали издеваться, приходилось терпеть.

в начало        предыдущая               следующая         в конец

2  3  4  5  6